Стихи в альбом

ДОЖДЬ
Этот дождь несговорчив. Когда его ждешь –

Он идет стороной, на кого-то похож.

Он опутан туманом, укутан плащом.

Не окликнуть его, не спросить ни о чем.

А порой он бредет по обрывкам газет –

От него никакого спасения нет.

Он заносчив и дерзок, нелеп и сутул,

Как бродяга, которого кто-то спугнул.

Он идет бестолково, уныло, назло.

И дороги от этого вдрызг развезло.

И распластанных кленов заплатанный клёш

Разметает и треплет рассеянно дождь.

Так прохладно касание узкой руки…

И запястья твои так по-детски тонки.

Ты стоишь у окна, и минут не щадя

Всё глядишь на неровные струи дождя.

Неминуема ночь. Не мигает окно.

Это было уже. Это было давно –

Я шагал, и следы отсыревших подошв

Заливал, загребал, заговаривал дождь.

Завораживал дождь – заполошный, сплошной.

А сегодня стена у меня за спиной.

И количество лет. И – опять ворожба

Монотонного, сонного, злого дождя.

Это сплошь. Это хлюпанье старых галош.

Это дрожь от того, что ты где-то живешь,

Что стоишь у окна, что пригрелась и спишь.

Это жесть водостоков, карнизов и крыш.

Эти крыши чужие. Фонарь во дворе.

Это ночь. И протяжно минорное «ре»

Проводов. И дорога скользит, уводя

Из дождя, через дождь, в бесконечность дождя.

***

Извлеки из футляра свою небывалую скрипку.

И, упругой причёской тряхнув, незаметно, слегка

Изогнись. Поначалу небрежно, рассеянно, гибко.

И, застыв на мгновенье­ – ­­воспрянь содроганьем смычка.

Эта музыка – вскрик перепуганных стай, что кружили

В предвкушенье грозы, преждевременным страхом пьянясь.

Из набрякших аорт, перекрученных в жгут сухожилий

Сплетена этой музыки вязкая, цепкая вязь.

А на каждой фермате душа сотрясается в теле,

Словно в зале хрустальном несметные люстры зажглись.

В этой музыке виснет гортанное эхо ущелий,

Где чревата безумьем лавин безмятежная высь.

Сведены в этой музыке дни в ослепительном зное

С глубиной изумрудных, берущих измором, ночей.

Ты из моря тогда выходила, являя собою

Воплощенье любви – наготой первозданной своей.

Паруса – на разрыв, и, скрипя, накреняется мачта.

Изнуряюще резок смычка завершающий взмах…

Вот такой я представил тебя. Далеко не скрипачку.

С отдалённо-прохладным покоем в глубоких глазах.

***

Если выпадет снег, если вдруг в середине июля

Залютует метель, как распластанной степью – казах,

Я не буду застигнут врасплох. Я ещё накануне

Уловил эту стужу в твоих отрешённых глазах.

Ни пурги завыванью, ни гиканью всадника, в дальнем

Одичалом пространстве несущегося напролом,

Я не стал бы внимать, безусловно, с таким ожиданьем,

Как протяжным гудкам в телефоне молчащем твоём.

И, конечно, с годами и опытом сообразуясь,

Я не стану тебя развлекать откровеньем всерьёз,

И тебе никогда не узнать, как неюный безумец

Одержим фейерверком друг друга сменяющих грёз.

И какие колотятся бездны в стареющем теле,

Как на звёзды глядит он ночами, в холодную тьму.

И что годы его научить ничему не сумели.

И ошибки его – не смогли помешать ничему.

***

Надень пальто. Надейся. И не лги.

Запальчивость – тем более не повод.

Расплющив день до толщины фольги,

Зима темна. И небосвод не полот.

Остынь, и рассудительно отстань

От поезда – от позднего, в час двадцать.

Зима чиста. Легирована сталь.

Но хрупок лёд, и лучшее – остаться.

И лучше слыть приземистой, мирской,

Но знать, что здесь, в обшарпанной квартире –

Пускай не жду, не исхожу тоской,

Но – бодрствую, когда пробьёт четыре.

Зима длинна, и линии зимы.

Изломаны. Заметнее – к закату.

Надейся. Мы найдёмся, если мы

Задумчивей и глубже, чем когда-то.

***

Ни жара нас не берёт,

Ни дожди осенние.

Городили огород,

Огурцов насеяли.

Собирали урожай –

Овощь моложавую.

Пели песни, пили чай

Да картошку жарили.

Были ночи не скучны,

Были дни наваристы…

Но – до будущей весны

Улетели аисты.

А заныло-залило,

Замело за окнами –

Подхватило на крыло

И тебя, залётную.

Не пеняю на судьбу,

На погоду мглистую.

Громыхает на дубу

Жестяными листьями.

Обойдётся. Не впервой.

Дней чересполосица…

Но вообще, конечно, зной –

Легче переносится.

***

Отопри мне окно. Я войду, как всегда, нелегально.

Как пристало входить отщепенцу, творцу, парвеню.

Как во все времена проникали в запретные спальни.

Как, плутая в пургу – к затаённому никли огню.

Это мой лейтмотив. Он распаренным локомотивом

В воспалённом пространстве колотится пульсом тугим.

И по склонам окрестным клокочет его каватина,

Дуршлагу уподобив ландшафт, продырявленный им.

Я войду как всегда, не умея входить по-другому.

Обречённый, не ведая сам – на триумф или сбой.

Как тропинкой укромной двора, изнурённого дрёмой,

Я проникну в окно, что распахнуто будет тобой.

Это важно – не татем, не гостем, который не прошен –

Прошептав неразборчиво что-то в упругую прядь.

И молчаньем твоим, как пернатый – щепоткою крошек

Насыщаясь – притихну, чтоб щедрость твою не унять.

Чтоб её не спугнуть откровенностью неосторожной –

Отчего уязвим прорицатель, поэт, парвеню.

Между тем, как рассвет распускает за окнами дрожжи,

На которых взойти предстоит наступившему дню.

И когда утомясь, и когда утолясь до предела

Ты отпустишь меня и захочешь забыть обо мне –

На растянутом синем холсте нарисованный мелом,

Еле видимый голубь забьётся в густой вышине.

Убедительная просьба не забывать, что присутствующая здесь посторонняя реклама – досадная неизбежность, и никакого отношения к существу страницы не имеет.